Хочу пояснить, что в этом стихотворении нет никакого вымысла: в 1985 году, будучи студентом медучилища, я работал санитаром в Московской больнице №60 — т.н. «Больница старых большевиков» — для ветеранов Великой Отечественной войны. И по сей день благодарен я Судьбе за то, что знал этих людей, разговаривал с ними — теми, кто создавал, защищал и строил СССР. Прекрасно помню особое чувство, непокидавшее меня в то время: ощущение, пусть минимальной, но всё-таки сопричастности к ходу Великой Истории. Тогда же, в 85-м, сложилось несколько несвязанных строк. И только почти через десять лет я случайно нашел их в старых бумагах. Воскресшее чувство сопричастности помогло мне написать это стихотворение.
Стоял сентябрь, дождливый, неприятный.
Приняв ежевечерний «Альмагель»,
Больные расходились по палатам,
Где их ждала казённая постель.
В сны уходила стихшая больница…
В компании дежурного врача
Сестра, за день уставшая браниться,
Заваривала на ночь крепкий чай.
Я мыл полы в уснувшем отделенье,
Затем, с самим собой наедине
Угадывал чужие сновиденья,
Как будто бы участвуя в войне.
Пижамы превращались в гимнастёрки…
Дымком костра тянул лесной привал
И под сосной боец Василий Тёркин
Про сабантуи что-то складно врал…
Рвались снаряды, скрежетали танки,
Горячий снег лицо мне обжигал,
И свежеиспеченный лейтенантик
«Огонь!»— охрипшим голосом кричал…
Последний, нервный «SOS» в морзянке раций
Сменялся безнадёжной тишиной,
Когда в полярных льдах «PQ-l7»,
От стужи корчась уходил на дно…
Я видел снова молодые лица,
Урывками читая «Звездопад»,
Забыв про ветеранскую больницу…
Но тихий стон вернул меня назад.
И я опять менял саперу простынь,
Связиста с ложки киселём поил,
Читал статью незрячему матросу,
Кавалеристу «утку» подносил.
Имен, фамилий, дат теперь не вспомню…
А сердце жгло. И мысль была о том,
Что судьбы их, меня по капле полня,
Откликнутся стихами. За окном
Ночь надевала траурное платье,
Ступая на асфальтовую склизь.
Стоял сентябрь, когда в восьмой палате
С небытием сливалась чья-то жизнь.
