Говоря о периоде индустриализации в СССР нельзя не вспомнить про вклад в социалистическое строительство зарубежных специалистов, повлиявших не только на становление советского «реального сектора экономики», но и отчасти – городской культуры. Речь, конечно же, о западных архитекторах, которые были вдохновлены модернистским экспериментом большевиков-ленинцев, совершивших переворот как в структуре управления обществом, так и в пространственной организации жизни.
В прошлом материале мы коротко рассказали, как западные архитекторы и проектировщики в конце 1920-х реализовывали свои замыслы в Советском союзе, участвовали и побеждали в конкурсах, делая свой вклад в «большой скачок» огромной территории. Как и обещали, сегодня речь пойдёт об одном из этих мастеров – германском зодчем Эрнесте Мае. Он, пожалуй, оставил наибольший след в целом ряде городов от Поволжья до Сибири – городов, значительной части которых до того банально не существовало.
Итак, 1929 год. К тому времени Эрнест Май, городской советник по делам строительства Франкфурта-на-Майне (по-современному, главный архитектор города), уже был практиком поточного, то есть массового возведения жилья. К тому же он был причастен к созданному в 1923 году в Берлине общества «Друзья новой России».
Дома по проекту Эрнеста Мая во Франкфурте
Ученик именитого немецкого рационалиста Теодора Фишера, Май стоял несколько в стороне от соприродной русскому архитектурному авангарду берлинской школы Bauhaus, но находился в русле ревущего и рвущего традиционалистские шаблоны времени. В 1925-1930 годах он был одним из авторов грандиозного для межвоенной Германии проекта «Новый Франкфурт», в рамках которого в пригородных посёлках за ту пятилетку появилось 12 тысяч новых домов.
На такие успехи с интересом смотрели в СССР, куда Эрнест Май прибыл по приглашению советских властей в октябре 1930 года с группой архитекторов и инженеров разных специализаций. Им предстояло строить новые поселения, которые тогда гордо назывались Социалистическими городами – сегодня в напоминание о них во многих регионах страны сохранились топонимы «соцгород» или «соцгородок»…
Многие гости из Европы прибыли в советскую страну с семьями, всего их было свыше 40 человек. Поездка на Восток для многих из них была не только попыткой реализовать свои замыслы в глобальном социально-политическом проекте (СССР времён индустриализации стал гигантской мастерской), но и банально заработать. Не стоит забывать, что в Германии в то время бушевала Великая депрессия и около 90% архитекторов были безработными, в связи с чем Май получил почти полторы тысячи предложений от желающих отправиться с ним в Россию.
Рабочая группа Эрнста Мая в Нижнем Тагиле, 1931 год
Из Москвы группа Эрнеста Мая в специальном вагоне отправилась на восток страны, для осмотра предполагаемых площадок строительства. «Мы проработали район между Новосибирском и Кузнецком, гигантский угольный бассейн Сибири. Довольно подробно мы спроектировали прямо на месте шесть городов, большая часть из которых будет построена уже в этом году», – описывал в письме от 9 марта 1931 года коллега Эрнеста Мая и член его группы Вальтер Швагеншайлт.
За довольно короткий период Эрнест Май и группа его германских коллег разработала проекты застройки Магнитогорска, Нижнего Тагила, Щегловска (Кемерово), Сталинска (Новокузнецка), Ленинска-Кузнецкого, Автостроя («соцгорода» для автогиганта в Нижнем Новгороде), Прокопьевска, Сталинграда, Орска и других городов.
Несколько реализованных проектов в разной степени сохранились до наших дней. Более всего, конечно же, – левобережная часть Магнитогорска вдоль улиц Пионерская, Чайковского и Маяковского. Это целый комплекс зданий – жилые дома, школы, детские сады, возведённые излюбленным Маем методом строчной застройки (когда жилые здания как правило размещены торцами к улице, то есть линиями-«строками», а не фронтально вдоль транспортных осей). Сегодня этот авангардистский заповедник пребывает в запустении в унисон со всем в российской провинции, но из-под наслоений упадка этих нетронутых кварталов всё равно выглядывает поистине «немецкая» футуристическая опрятность и авангардистское дыхание, которому пока не в силах сдуть временную, словно декоративную деградацию.
Магнитогорск в 30-е и сегодня…
В чуть лучшем состоянии пребывают узнаваемые «строки» модернистских построек вдоль улиц Хитарова и Энтузиастов в Новокузнецке. Некоторая часть домов там капитально отремонтирована, а на одном из них размещён стильный стрит-арт с Маяковским.
В Нижнем Тагиле на фоне общей тотальной разрухи городского пространства застройка реликтовых кварталов Тагилстроевского района вообще смотрится как образец благоустройства. Правда там от авангардистского духа в низкорослых двухэтажных коммунах почти ничего не осталось. Судя по всему, первоначальный минимализм облика этих зданий сгинул под макияжем последующих переделок. Сегодня эта местность больше похожа на относительно ухоженный (на фоне окружающей обстановки) островок послевоенного маленького городка.
Отдельно стоит отметить про остатки чудом уцелевших в Сталинградскую битву конструктивистских кварталов Тракторозаводского района Волгограда между нынешними улицами Тракторостроителей и Адмирала Ушакова, а также по улицам Дегтярёва, Мещерякова и Дзержинского. Судя по узнаваемой планировочной структуре, к их проектированию в той или иной мере также приложили руку западные зодчие под руководством Эрнеста Мая (известно, что он как раз участвовал в создании генплана так называемого Металлгорода – поселения в окрестностях тракторного завода). По понятным причинам, в послевоенные годы канонический облик этих зданий сильно поменялся. В последние годы некоторые из этих объектов красят в «кислотные» цвета, к тому же часть из них идёт под снос, так что от происходящего кровь идёт из глаз, учитывая ценность этой среды, пережившей Вторую мировую, но погибающей в мирное лихолетье «стабильности».
Нельзя не отметить, что на последующее разрушение многих построек группы Эрнеста Мая повлияло низкое качество строительных материалов. В начале 1930-х из-за дефицита продукции архитекторы были вынуждены проектировать жильё не только из кирпича и из бетонных панелей, но и из дешевых местных «ингредиентов».
«Некоторые зарубежные архитекторы искренне считали, что технические и финансовые условия СССР ещё много лет не позволят строить ничего, кроме примитивных бараков. Поэтому они активно включались в создание проектов бараков, предназначенных для массового строительства. Например, Вальтер Швагеншайдт по собственной инициативе разрабатывал вечерами проект «развивающегося барака», который на первой стадии представлял собой фактически одну большую коллективную спальню с нарами на 222 человека, а затем, по мере появления строительных возможностей, достраивался до «культурного барака» с уборной, умывальниками и спальнями с кроватями на 100 человек», – писали историки советской архитектуры Марк Меерович и Дмитрий Хмельницкий.
По их данным, основываясь на этом проекте, Вальтер Швагеншайлт предлагал возводить соцгорода, полностью составленные из таких одноэтажных бараков. «Одноэтажная застройка из местных материалов – это правильный путь. А поэтому я предлагаю строить барачный город, а по мере поступления денег, материала и рабочей силы перестраивать, и я покажу, как его можно будет перестроить в город-рай», – декларировал Швагеншайлт.
Вплоть до отъезда из СССР в октябре 1933 года он, заручившись поддержкой в Москве, на протяжении примерно года разрабатывал проект своего «растущего города» из одноэтажных бараков. И, вполне вероятно, что что-то из его разработок было осуществлено, но далеко не всё.
Неосуществлённый план застройки Магнитогорска начала 30-х годов
О проблемах с возведением новых городов говорил и сам Эрнест Май. Так, 7 сентября 1931 года он написал письмо Иосифу Сталину, в котором просил аудиенции, чтобы сообщить «об опасности, которая грозит <…> социалистическому строительству», а также «изложить свою позицию и сделать конкретные предложения по устранению недостатков».
«Я считаю своим долгом проинформировать Вас о том, что в отношении возведения новых городов, связанного с быстрым экономическим развитием страны, исключительные возможности, которые в данный момент существуют именно в этой области, не используются так, как этого требует современное состояние градостроительной науки. Вместо комплексного планирования промышленности, транспорта, жилых поселков и зелёных зон имеет место раздробленное проектирование, не охватывающее проблему в целом, а удовлетворяющееся частичными решениями. Результатом этого является то, что сегодня заново совершаются те ошибки, которые капиталистическое градостроительство старого мира старается исправить ценой огромных жертв…» – писал Эрнест Май товарищу Сталину.
Встречались ли они, неизвестно, но уже в 1932 году в советской архитектуре начался разворот от авангарда и минимализма к традиционализму и излишествам, что требовало ещё большего количества ресурсов для капитального строительства. Это сильно диссонировало с требованием времени по удешевлению жилья, усугубляя проблему перенаселённости городов, растущих под натиском урбанизации-«раскрестьянивания» советского общества. По сути, гордиев узел противоречий между высоким стилем и потребностями общества в жилье затягивался за счёт «вилки» между «вынужденными» бараками и витринно-имперскими «пролетарскими дворцами». Этот узел был столь же «волюнтаристски» разрублен уже после смерти Сталина в 1955 году, когда правительство Хрущёва-Маленкова начало «борьбу с излишествами», но это, как говорится, уже совсем другая история…
Кстати, в 1932 году Эрнест Май принял участие в конкурсе по разработке генплана Москвы, предлагая кардинально перестроить советскую столицу, расширив её территорию и создав систему городов-спутников из малоэтажных зданий усадебного типа, «разбавленных» предприятиям сельского хозяйства и промышленности. Исторический центр он, будучи модернистом, предлагал существенно зачистить от старой застройки, заменив общественно-деловыми кварталами. Но этим задумкам не было суждено сбыться, как и многим другим идеям авангардистов. В СССР наступала эпоха неоклассицизма, ар-деко и всего того, что принято называть «сталинским ренессансом» и «сталинским ампиром».
В 1933 году Май уехал из СССР. Имея среди предков еврейские корни, он не мог вернуться в родной Faterland – до падения гитлеровского режима работал в Кении. Выбор, кстати, был не случаен – эта часть Африки тогда была британской колонией, но до Первой мировой войны часть Кении принадлежала германским колониcтам. Вернувшись в Германию после 1945 года, Эрнест Май занимался послевоенной реконструкцией городов и разработкой генпланов.
Продолжение следует…
