В день памяти и скорби, 22 июня — стихи русских женщин о войне…
Фотограф был почти уверен,
что снимок сделанный потерян,
и не записывал имён.
Но жив герой на ломкой, тонкой,
на старой чёрно-белой плёнке:
зовёт в атаку батальон.
Был — политрук. А стал комбатом.
Врага повергли в сорок пятом.
Кто мог бы знать, что снова фронт
по мирным, хлебородным нивам,
по рекам с вольным их разливом —
по тем же рубежам пройдёт?
На фото — «Призраков» бригада,
и тёзка с монументом рядом:
был — рядовой, потом — комбат.
Теперь навечно под Хорошим
два добровольца, два Алёши
стоят за Ворошиловград.
И ждут Ерёменко и Марков:
Артёмовск будет взят. И Харьков.
А смерти не было и нет.
И фронт отодвигают части,
и отвоёванное Счастье
над ними излучает свет.
Ольга Старушко
За холмом и рекой бахает, бацает.
И полно тут этих холмов и рек.
А в Луганске цветет акация
И у Ксю в коляске маленький человек.
И везёт она его, совсем новенького,
Меньше месяца как рождённого на свет,
А рядом идёт солдатик, и голова вровень его
С цветами — седыми, и он — сед.
Как брызги шампанские,
Акации соцветия.
Пацаны луганские
Двадцатилетние.
На разгрузке лямки,
На портрете рамка.
Где ваши мамки?
Я ваша мамка.
Как они уходят за реку Смородину,
За реку Донец, за мертвую воду,
За мертвую мою советскую родину,
За нашу и вашу свободу.
По воде и облакам, как по суше,
На броне машут, несутся тряско.
А все же жизнь продолжается, правда, Ксюша?
И Ксюша катит коляску.
Анна Долгарева
ЗЕМЛЯ
Задыхаясь от пыли, от едкого дыма,
Зарываясь всем телом в ее чернозем
Мы за миг повзрослели, мы стали другими,
А ведь верилось в детстве, что мы не умрем.
А ведь верилось в детстве, что звезды так близко,
Лишь на цыпочки встань, дотянись, воспари,
И прочтешь имена на ее обелиске,
Порыжевшие цифры на нем — 43.
Сорок третий, минувший, а в новом столетии
Ты все та же, родная.
Красоты твои
Если мне суждено умереть защищая,
Ты в объятья как тех в сорок третьем прими!
Постели мне постель
С ковылем и полынью,
Со снегами по пояс холодной зимой,
И своей материнской любовью всесильной
Воскреси меня в памяти вечной. Людской.
Елена Заславская
Все мы знаем русского князя – Новгородского, затем Киевского – Владимира Крестителя. У него были сыновья Борис и Глеб, и был приемный сын, племянник Святополк . Договорившись с польским королем Болеславом (он был женат на его дочери), Святополк пошёл походом на русскую землю, желая править ей, сев в Киеве. По его приказу князья, его двоюродные братья Борис и Глеб были убиты. Они стали русскими святыми, а Святополк получил несмываемое имя Окаянный. Он убил ещё одного брата – Святослава, –- но трон ему всё равно не достался. Он бежал на Запад и там умер.
Это было более тысячи лет назад. В этом смысле всё в порядке: святые на своих местах, окаянные – на своих.
Бога кровных уз побеждает Бог хлеба.
Святополк, не смотри на небо,
Там дома Бориса и Глеба,
А в Польшу – тебе налево.
Торопись, остался последний брат.
Не возвращайся без польских лат.
Киев богат, но и требует трат,
Как говорит магистрат.
У Болеслава-тестя множество планов на
Эту прорву земли, но сперва нужна
Маленькая победоносная война.
Оглянись – она?
А скажи, Святополк, где брат твой, что из
Красной молельни не вышел? Приз
За мужество на чело тебе – улыбнись:
Тебя рисуют скрытой камерой – чиз.
Святополк ведет полка. Ярослав ведет слова.
Слова перемалывают, как жернова,
Двузубого Святополка. Едва
Уцелеет его голова.
Бога Отца, Бога Сына и Духа Святого
Продолжит Бог-брат и русское слово.
А голова Святополка обернется снова
Главою Каина, душевно больного.
Мария Ватутина
