Пожалуй каждому, кто интересуется китайской культурой, знакомо имя Сюаньцзана. Буддийский монах, совершивший долгое паломничество в Индию стал персонажем знаменитого романа «Путешествие на Запад», по которому в Китае, Гонконге, Тайване, Корее и Японии снято два десятка фильмов и сериалов. Но вот про храм, построенный в честь буддийского путешественника неподалёку от Нанкина, знают немногие. Он, можно сказать, затерян среди множества других культовых мест и достопримечательностей Восточного Китая.
Скандальную известность храм приобрёл буквально на днях, после того как там нашлись таблички с именами японских военнослужащих. Фактически, буддийские священники поминали убийц простых нанкинцев во время печально знаменитой резни 1937 года, когда японские войска уничтожили более 150 тысяч, а по некоторым оценкам и в разы больше китайских пленных и мирных жителей . На табличке увековечен, по меньшей мере, один военный преступник класса А (по классификации Международного военного трибунала для Дальнего Востока 1946-48 годов).
Те самые поминальные таблички из храма в Нанкине и появившееся в китайском интернете разъяснение…
И несколько страшных фото-фактов преступлений совершенных в Нанкине под руководством и при участии тех, кого недавно поминали в нанкинском храме…
В храме заявили о том, что уже исправили ошибку, но нешуточный скандал уже разгорелся на всю Поднебесную. Похоже, дело не в случайном недоразумении и не в разовой выходке, а куда глубже…
По официальной информации, прозвучавшей лишь несколько суток назад, таблички заказала некая впечатлительная женщина по имени У Апин, страдавшая от кошмаров. Кстати, до появления информации от полиции Нанкина, все попытки китайской общественности отыскать инициатора табличек были тщетны, даже при всём могуществе цифрового «Большого брата» в современном Китае.
По официальным данным У Апин на допросе показала, что молитвы буддийских монахов по её мнению должны были помочь отпустить былые грехи японских военных. Подобные таблички устанавливают для поминовения друзей или родственников. Заказчица соврала монаху, сказав, что желает разместить в храме имена своих друзей. К слову, это произошло ещё в декабре 2017 года, а оплата за поминовение «друзей» была внесена на пять лет вперёд. То есть, менее чем через полгода злополучные таблички вынесли бы из молельного зала безо всякого скандала. Однако на имена военных преступников обратил внимание посетитель в феврале этого года – тогда дело почему-то не получило огласки и скандал разразился лишь на прошлой неделе.
Могло ли быть так, что простодушные монахи, устанавливая таблички, не заподозрили подвоха? Трудно допустить, что кто-либо в Нанкине не в курсе того, что там делали японские оккупанты. Конечно, в штурме тогдашней китайской столицы участвовало множество самураев. Но У Апин решила «отмолить» совсем уж отъявленных злодеев. Среди них – капитан Танака Гункичи. Фотография, где он стоит с занесённым мечом над коленопреклонённым китайцем стала одним из самых ярких символов самурайских злодеяний накануне и в годы Второй мировой войны…
Капитан японской армии Танака Гункичи отрубает голову китайской жертве, Нанкин, 1937 год…
Более того, настоятель храма Сюаньцзан в своё время снял фильм о Нанкинской резне под названием «Храм Цися 1937», который известен как китайская версия «Списка Шиндлера». Буддийский мастер силён не только в Дхарме и искусстве, но и явно обладает коммерческой жилкой. Китайское издание «Главное бизнес-обозрение» сообщает, что помимо работы в храме настоятель также связан с шестью коммерческими компаниями, из которых четыре действующих. В них монах является законным представителем, исполнительным директором либо акционером.
За годы «открытости и реформ», как официально именуют в КНР рыночные преобразования, процесс возрождения религиозной деятельности и восстановления храмов основательно сросся с коммерцией. И речь не только о получении доходов от туризма, продажи благовоний и т.д. Нередки случаи, когда коммерческая компания публично учреждается от имени храма. Еще в 1987 году тибетский монастырь Таши Лунпо основал Корпорацию развития Гангджиан, цель которой стало “строительство храмов с помощью храмов”. У нее есть дочерние компании – автопарки, отели, туристические агентства, ковровые и мебельные фабрики, мастерские живописи тибетских икон-тханка и т.д. Эта буддийская Корпорация имеет право также на импортные и экспортные операции.
Впоследствии эту модель развил и знаменитый монастырь Шаолинь. В 1998 году храм Суншань Шаолинь основал компанию Henan Shaolin Industrial Development Co., Ltd., а затем постепенно создал ещё 18 коммерческих компаний и зарегистрировал более 700 торговых марок. такой буддийский бизнес позволяет восстанавливать и создавать культовые сооружения, способствует развитию туризма и борьбе с бедностью в отдалённых районах. Но, к сожалению, погоня за земными благами порой побеждает, заставляя священников забывать об изначальном смысле своего служения. Не исключено, что в храме Сюаньцзан, приняв оплату, просто сделали вид, что не заметили, у чьих имён совершали ритуалы.
Но сводится ли проблема к тому, что алчный и (или) глупый настоятель за деньги может разместить во храме что угодно? Деньги за поминовение японских военных преступников, кстати, были уплачены не то чтоб малые – по всплывшим в интернете подсчётам неравнодушных китайцев такие количество табличек с соответствующим расположением в храм с поминовением в течение пяти лет стоило порядка 200 тысяч юаней (примерно 1,7 миллиона рублей по текущему курсу). Правда официальная версия, на днях озвученная полицией Нанкина, гласит, что за таблички заплатили всего лишь аналог 450$.
Но едва ли тут дело только в неразборчивости и только деньгах, больших или не очень… Автор популярного в Китае марксистского блога «Крик полуночи» обращает внимание на то, что это уже не первый инцидент, в китайско-японском культурном взаимодействии. Совсем недавно по Поднебесной прокатилась серия траурных высказываний по поводу убийства японского политика Абэ. Многие китайские деятели культуры и предприниматели поминали добрым словом ушедшего экс-премьера, которого в КНР всегда попрекают за попытки ремилитаризации Японии и почитание военных преступников в синтоистском храме «Ясукуни». Официальный Пекин выразил соболезнования по поводу кончины Абэ. Однако оплакивать его и показательно скорбеть в частном порядке стало для современного Китая чем-то вроде фронды или заукраинских выходок креативного касса в РФ.
Раскол общественного мнения вызвал также летний фестиваль японской культуры, прошедший более чем в двадцати китайских городах, включая Нанкин. В самой японской культуре и в фестивалях нет ничего дурного. Но в данном случае организация прошла не без странностей. Города для проведения фестиваля были отобраны с севера на юг, так чтобы их расположение на карте напоминало контуры Японии. В некоторых из них местное законодательство запрещает проведение развлекательных мероприятий в будни. Вспомним и про всё ещё непобеждённый COVID-19… Тем не менее, для японской культуры было сделано исключение. Это наводит на мысли о прояпонком лобби на уровне местных властей.
В китайском интернете к подобному символизму отнеслись, мягко говоря, без восторга…
Что касается Нанкиина, то там регулярно происходят инциденты с попытками затушевать историческую память, несмотря на то, что на официальном уровне годовщина резни отмечается со всё большим размахом.
Несколько лет назад член местной Муниципальной ассоциации предложил переименовать «Мемориальный зал соотечественников, погибших в Нанкинской резне» в «Китайский Нанкинский международный центр мира». Кинотеатр, открытый в 1931 году как «Большой столичный кинотеатр», при коммунистах Мао переименовали в «Цзефан», что значит «Освобождение». Однако недавно это название декоммунизировали, вернув изначальное.
Слово «Цзефан» широко используется в КНР, применительно к освобождению от старого общества и от оков империализма. Не случайно китайские вооружённые силы называются Народно-Осободительной армией (Жэньминь Цзефан Цзюнь.) Удивительно, но в 2014 году нанкинская комиссия по туризму «из уважения к тайваньским соотечественникам» решила в туристических материалах указывать информацию не «после Освобождения», а «после 1949 года». Список подобных инцидентов можно продолжать и продолжать.
В общем, примирительная историческая риторика, и даже желание вернуться в «период Республики» (т.е. до победы коммунистов Мао над националистами Чан Кайши) довольно сильны в современном Китае. Зачастую китайские аналоги наших «любителей хруста французской булки» ещё и ценители «абэномики», восхищающиеся различными социальными выплатами в Стране Восходящего Солнца, но не учитывающие, что налоговая политика Абэ была направлена не на снижение разницы в доходах богатых и бедных, а в изъятии налогов в широких слоёв населения в угоду монополистическому капиталу (о чём не раз пытались разъяснять китайские марксисты). Так что при всех антияпонских настроениях в КНР, стремление примириться даже с военными преступниками Второй мировой у части имущих китайцев присутствует…
Стоит вспомнить и о том, что Нанкин в годы Второй мировой войны был также важным центром прояпонского коллабрационизма. У нас обычно вспоминают марионеточное государство Маньчжоу-го с маньчжурским марионеточным императором. Но существовал также и собственно китайский режим Ван Цзинвэя, этого китайского аналога Власова. Высокопоставленный член Гоминьдана (правившей тогда в Китае националистической партии) в 1938 году, т.е. в разгар войны с японцами, перебежал на сторону противника, а через пару лет в едва оправившемся после погромов и резни Нанкине создал «Центральное правительство Китайской республики». Ван Цзинвэй решил вместе с японцами «бороться против коммунизма и западного колониализма». Получилось не очень. Однако самураи посредством коллаборанта Вана перешли от террора к попыткам игры в мягкую силу (впрочем, до конца не забывая сочетать её с террором).
Главный китайский коллаборационист Второй Мировой войны Ван Цзинвэй на приеме у гитлеровских дипломатов, 1941 год. Фоном, помимо свастики, служит белое солнце – символ китайских националистов и китайских же коллаборационистов, которые вскоре все проиграют коммунистам Мао…
В феврале 1941 года в ознаменование «дружбы двух стран» в Нанкин из Нагои отправили статую бодхисаттвы Гуаньиинь с 11-ю лицами – самую высокую в Японии на тот момент. Образ Гуаньинь олицетворяет собою безграничное сочувствие Будды, который видит всех страдающих во Вселенной существ и готов им помочь. Конкретно эта статуя была выполнена в соответствии с канонами иконографии древней китайской династии Тан. Вероятно, такой дар должен был утешить пострадавший от разгрома город и устранить неприязнь между японцами и китайцами. В церемонии дарения участвовал генерал Мацуи Иванэ – один из участников и организаторов кровавого штурма Нанкина.
Генерал Мацуи в Нанкине принимает парад японских войск. Через несколько лет он будет повешен по приговору международного трибунала, в том числе за преступления нанкинской резни…
Коллаборационисты Ван Цзинвэя, выделив огромные суммы, устроили щедрый приём для «Прибывшей с Востока Гуаньинь». Установка статуи в нанкинском храме Пилу состоялась 30 марта 1941 года – к первой годовщине работы псевдоправительства Вана. Место, кстати, было выбрано не случайно – Пилу был крупнейшим на тот момент храмом Нанкина, в нём же открылся центральный офис Буддийской ассоциации страны.
Уже в мае 1941 года в ответ в Японию из коллаборантской части Китая отправили тысячерукую «Гуаньинь с Запада». Ответную делегацию возглавлял представитель марионеточной администрации – градоначальник Нанкина. Его встречал министр иностранных дел японской империи Мацуока (тот самый, что 14 апреля того же года в Москве подписывал советско-японский пакт о нейтралитете). Сложная восточная церемония длилась семь часов.
К слову, храму Сюаньцзан, где в 2022 году вспыхнет скандал с табличкамит, коллаборационистский режим Ван Цзинвэя также уделял внимание. Зимой 1942 года главную местную реликвию – теменную кость великого паломника было решено вывезти в Японию. Это вызвало протесты нанкинцев. В итоге японцы вернули часть кости, а администрация Вана, чтобы успокоить верующих, воздвигла для этого фрагмента новую пагоду.
Построенная прояпонскими коллаборационистами пагода у храма Сюаньцзана в Нанкине
Некоторое время в Нанкине работал Чжао Пучу – будущий руководитель Буддийской ассоциации Китая. В годы войны он оказался на оккупированной территории, где помогал беженцам, стекавшимся в города из районов боевых действий и беспризорным детям. Наряду с изучением буддизма он постепенно проникся социалистическими идеями и после победы коммунистов в гражданской войне 1946-50 годов, сразу начинает сотрудничать с новой властью.
В 1951 году Чжао Пучу выступил с инициативой отправить статую Гуаньинь японской буддийской общине от имени китайской буддийской общины, открыв дверь для дружеских обменов между китайцами и японцами. Сразу после этого японская буддийская община начала акцию по сопровождению праха китайских мучеников, погибших в Японии во время Второй мировой войны, обратно на родину, что было высоко оценено заместителем Мао, китайским премьер-министром Чжоу Эньлаем. Речь явно шла о возвращении японского подарка 1941 года, а значит и об аккуратном исправлении «буддийских» проделок японских милитаристов и их местных марионеток.
Нанкин, тем временем, оставался важным окном в мир для китайского буддизма. В 1955 году здесь принимали бирманского премьера У Ну, а год спустя – Всемирную буддийскую делегацию. В 1966 году, в разгар маоистской культурной революции, храм Пилу закрыли, а его здание передали радиозаводу. Однако известно, что именно Чжао Пучу занимался восстановлением храма Пилу в 1980-е годы. Прежнего величия добиться не удалось, но сами здания и статуи служат напоминанием о былом, в том числе былых буддийских связях с Японией.
Руководитель Буддийской ассоциации Чжао Пучу (1907 — 2000)
В памятном благодаря Карибскому кризису 1962 году, Чжао Пучу инициировал совместное празднование 1200-й годовщины смерти монаха Цзяньчжэна, китайца, занимавшегося распространением Дхармы (буддийского учения) в Японии. Японская буддийская община провела грандиозное памятное мероприятие. Таким образом, даже в годы правления Мао Цзэдуна китайским буддистам удавалось поддерживать гуманитарные связи с заморскими единоверцами. То есть сотрудничество по религиозной линии не пресеклось с падением режимов коллаборационистов Ван Цзинвэя и националистов Чан Кайши, но продолжалось и при коммунистической власти, за исключением краткого периода на пике бурных событий культурной революции.
В 1993 году Чжао Пучу выдвинул идею о том, что буддизм является “золотым звеном” дружественных обменов между Китаем, Японией и Кореей. Это было единодушно признано буддийскими кругами Южной Кореи и Японии. Примерно в то же время глава Китайской буддийской ассоциации активно занимался возрождением буддизма у себя на родине. Тогда же начался и процесс коммерциализации религии, о котором речь шла выше…
Теперь вернёмся к свежему скандалу. Скандал с табличками в честь военных преступников, бьёт сразу по нескольким целям. Современные «японофилы» в китайском обществе благодаря месту размещения табличек (буддийский храм в Нанкине!) оказываются накрепко связаны в народном сознании с предателями времён Второй мировой войны. Одновременно под ударом оказывается и бизнес, расцветавший в последние десятилетия под тенью буддийских организаций. Наконец, учитывая давние и прочные китайско-японские связи по религиозной линии, произошедшее может быть отражением и каких-то подвижек в отношениях Пекина и Токио после смерти Абэ. В свою очередь, сама гибель японского экс-премьера также может оказаться следствием теневых процессов в восточноазиатской политике, где взаимоотношения самых влиятельных стран региона, Китая и Японии, становятся всё более сложными и непредсказуемыми.
