Под музыку артиллерии

Представляем вниманию читателей поэтическую подборку,

вышедшую в полуфинал I Евразийской премии «МОСТ»

(в номинации, разумеется, «Поэзия»)

 ***

Бог войны говорит грозным голосом,
Сотрясая донецкую степь.
И пехота за ним не угонится,
И на танках за ним не поспеть.

Он, как море, исполнен удали.
Он идёт, за верстою верста,
К тем, кто заняли в Мариуполе
Азовсталь.

Бог войны говорит страшным голосом.
Так другие не говорят.
А Серёга из города Горловки
Что-то вроде пономаря:

Он за ним, он всегда с ним рядом,
С этим богом, который суров.
Он подносит ему снаряды,
Слать приветы нацбату «Азов».

Он уверовал в бога этого,
Что стоит за простых людей.
Этот бог не вращает планеты,
Не умеет ходить по воде,

Он прокладывает дорогу
В ржавой слякоти и снегах.
Страшный бог. Грозный бог. Но другого
Бога нет у нас для врага.

АЛЛЕЯ АНГЕЛОВ

Когда погибают дети,
С небес молчаливый, суровый
Спускается ангел смерти
В тельняшке, залитой кровью,

В берете и чёрных берцах,
Пропахший весной и Крымом
Спускается ангел к бесам
В горящую Украину.

Не Новозаветный вестник –
Мститель Ветхозаветный.
Спускается ангел мести,
Чтобы призвать к ответу.

Спускается мрачный ангел,
Как в огненную геенну,
На землю, где столько ада,
Что время для «Мне отмщенье…».

Вот град над землёй небесный.
Вот ад на земле рукотворный.
И мёртвые не воскресли
Из города Краматорска.

Здесь залиты кровью зори,
Небо к земле прибито,
Нелюдей из «Азова»
Здесь посвящают в убийцы.

Ангел идёт. И слышно,
Как под его ногами
Души убитых дышат
И шевелят губами.

Вспыхнет синее пламя
В глазах его, залитых гневом,
И за его крылами
Встанет горящее небо,

Встанут полки убитых.
Высохнут кровь и слёзы.
Время не для обиды,
Время для «Меч принёс я…».

Будут смотреть не по-детски
На палачей из «Азова»
Ангелы из Донецка
В нимбах своих свинцовых.

Огненный дождь прольётся
На потерявших память.
Ангел поднимет солнце
И запретит ему падать.

Меч заблестит во мраке.
Месть застучит в сердце.
И на кровавой ранке
Вспыхнет воскресшее детство.

***

Исклевали воронки донецкую степь,
Потому что земля жирна.
И теперь о Донецке, как раньше, не спеть.
И теперь его не узнать.

Те, кто смерть изучал, начиная с азов,
Теперь рыщут в донецких краях
С головами псов, позывным «Азов»,
Чёрной свастикой на рукавах.

Киев панночкой сел в домовину, как в таз,
Не взлетает, бьётся, кричит.
Свесил ноги и брызжет слюной на Донбасс
В украинской тревожной ночи.

Эта панночка древнего Вия зовёт,
Чтоб он встал из холодной земли,
Поглядел на восток, указал на народ,
Чтобы все как один полегли,

Чтоб он смертью обрушил свой взгляд на дома…
Поворот этой повести крут:
И спасительным мелом рисует Хома
По донбасским границам свят круг.

Он попросит ответить на главный вопрос,
Что главней всех повесток и тем:
«Кто ракету послал на вокзал в Краматорск?
Кто убил стариков и детей?

Посмотри, все убитые ныне в раю,
Не в земле, как ты думала. Над.
Все живые – российские песни поют.
Возвращайся обратно в свой ад».

Будет голос его тяжелее огня
Разрывать мёртвый панночкин слух,
И, всю нечисть в одну домовину согнав,
Он ударит. И крикнет петух.

И донецкая степь зацветёт по весне.
И развеется морок, как миф.
И пожнёт Бог всю память о страшной войне
И посеет на землю Свой мир.

***

Парень тот, что убит под Стахановом,
Встанет, и жизнь повторится заново:
Средняя школа двадцать восьмая,
Парад на площади на 9 мая,

Трамвай до Теплогорска – туда и обратно,
Художка, катанье на лодке с братом,
Поджиганье покрышек за гаражами,
Розмовляющие українською горожане…

А потом – воронки, кровавые реки, трупы.
Трубят архангелы в мятые медные трубы.
Полк поредел, но доблести не утратил.
И собираются вместе убитые братья,

Чтоб снова город Стаханов закрыть собою
От украинских снарядов. Стоит собором
Золотоглавым парень, вчера убитый,
Он будет стоять, он не сойдёт с орбиты,

Все пули в него одного. Он стоит, как камень.
Сердце перед собой держит двумя руками.
Архангел снимает трубку, там голос Бога:
– Михаил, подмени его, пусть отдохнёт немного.

***

Кому мать родна, кому тёща,
кому в поле трава…
А в тылу и вояки толще,
и диван

мягче. Взгляд острей, шире, зорче –
рассуждай, не ленись.
А в тылу каждый сам себе зодчий –
строит жизнь.

А в дыму одному не страшно –
там свезло не свезло.
А в дыму разобрать, где наши,
тяжело.

А война – она шуток не любит,
ей бы жертв.
По своим Украина лупит,
попадая уже

в наших. Ей и своих не жалко,
ей бы всех.
Умирать в феврале не жарко:
раз – и в снег.

А возьмёт за горло безверие –
плачь навзрыд,
чтоб под музыку артиллерии
с Христом Богом поговорить.

***

А смерть придёт, закурит, запоёт,
Хлебнёт из фляжки
И скажет: недолёт и перелёт –
Не так уж страшно.

Страшнее быть неузнанным в степи
И нелюбимым.
Все пули в одного, но ты терпи.
А вдруг, да мимо.

Котлы горят, и люди говорят.
Да что там люди.
С небес идёт без остановки град
Из всех орудий,

Но ты терпи, курни и не боись,
Глаза у страха
Невелики. Пройдёт и эта жизнь.
Мы все из праха.

Она докурит, выпьет и уйдёт
Слова искать.
И будет недолёт и перелёт
Под Иловайском.

И землю собирая пятернёй,
В кровавой каше
Уснёшь. И Бог домой тебя вернёт
К небесным нашим.

***

Косит старуха осенний бурьян.
Поезд идёт в Москву.
Там, за окном, радость моя,
люди иначе живут:

домики низкие в пару окон,
изгородь клёнов и лип…
Смотришь и думаешь: разве в таком
домике жить могли б

люди?
Живут. И глядят поездам
в окна, и косят бурьян,
воду таскают в ведре по утрам…
Это Россия моя –

грустная, нищая, с пеплом дорог,
с песней тягучей, как степь,
но исходил её, горькую, Бог
и отстрадал на кресте.

Вот она, только в окно посмотри.
Где это? Ближе к Орлу?
Пламенем синим горит – не сгорит,
режа и зренье, и слух.

Я её вижу, и больно в груди,
и тяжело на душе.
Пристально эта старуха глядит
с горнего мира уже,

и опадает осенний бурьян,
ходит стальная коса.
Что это значит? Радость моя,
если б я знал это сам.

***

Мы – русские! С нами Борхес
и Маркес, и Эдгар По.
Мы – русские! С нами борются.
На нас нападают толпой.

Богатства, что в недрах, манят
захватчиков, как магнит.
Мы – русские! С нами Рахманинов,
Чайковский, Сен-Санс и Шнитке.

Нас гимна лишали, флага,
вытаптывали и жгли.
Лупили по нам с флангов,
стирали с лица земли.

А мы возрождались из пепла,
выстраивались из руин.
Мы – русские! С нами Шпенглер,
Левкипп, Демокрит, Плотин.

Великую литературу
замалчивают под шумок,
стирают нашу культуру…
Мы – русские! С нами Блок!

Стыдить нас всем миром не надо,
В нас накрепко сплетены
Флоренский и Леонардо,
Набоков и Арноти́.

Нас видят живой мишенью,
Блуждающей меж берёз.
Хотите культуру отмены?
Так мы с собой заберём

Моне, Ренуара, Сартра,
Шагала, Дали, Дега…
По ком буревестник каркает?
По ком голосят снега?

По вам. Вы культуру про́дали,
Сменяли на бусы, на хлам.
Она горбуном юродивым
Покинула Нотр-Дам.

Оставьте. И перестаньте
Нас в смертных грехах обвинять.
Мы – русские! С нами Данте.
Он выведет нас из огня.

Под публикацией читатель может оценить материал от 1 до 5 звёзд. Итоговый рейтинг работ полуфиналистов учтётся при определении списка финалистов.