В нашей исторической науке зияют огромные пробелы. Россия воевала со многими странами за свою длинную историю, но при этом практически не интересовалась своими противниками. Речь идет о том, что у нас почти ничего не писали о том, как жили и хозяйствовали наши противники, какое у них было состояние государства, общества и экономики во время войны с нами, и что они вообще думали по этому поводу. Если пройтись по всей истории в целом, то мы легко обнаружим, что именно этого в нашей исторической литературе в сущности нет.
Ну вот, к примеру. Войны Российской империи и Османской империи за обладание Северным Причерноморьем. Конец XVIII века, генерал-аншеф, граф Суворов-Рымникский Александр Васильевич берет приступом Измаил, считавшийся сильнейшей крепостью на Дунае. Знатная баталия, спора нет. Но меня всегда интересовала реакция турок и на это феноменальное поражение, и на ряд других не менее феноменальных неудач и проигрышей. Султан должен же был что-то сказать по этому поводу, все-таки он потерял важную крепость, войска, огромные запасы и ценности в ней. Утратив Измаил, султан был вынужден подписать мир и уступить Крым России. Ну так какое у него было мнение по этому поводу?..
Или вот, начальник крепости Измаил Айдос Мехмет-паша, который высокомерно отверг ультиматум Суворова, а во время штурма был взят в плен, вскоре вернулся из плена обратно и был назначен бейлербеем или наместником ключевых провинций турецкой империи – сначала Анатолии, а потом Румелии. Почему?
Длиннейшая череда русско-турецких войн, в нашем описании которых почти ничего по существу об Османской Турции и её внутреннем состоянии не сказано. Между тем, Россия и султанская Турция воевали между собой 351 год, с 1568 по 1918 годы. Общая продолжительность боевых действий составила 69 лет, 12 крупных войн, каждая из которых тянулась не один год. В большинстве тех войн Россия одержала победу, и каждая из них была сильным ударом по Турции. Но описания и исследования этих важнейших войн у нас даны лишь с одной стороны, с минимальным привлечением собственно турецких источников…
И вот так во что ни ткни. Какое было экономическое состояние и общественное мнение Франции во время наполеоновских походов и в частности вторжения в Россию? Как французы встретили известие о разгроме Наполеона? Понятно, что плохо, но как именно? Это у них вызвало желание сражаться или, напротив, ввергло их в упадок духа? Или вот Северная война со Швецией. Как шведы восприняли известие о том, что их короля занесло аж на Украину и его там побили в большом сражении? В Швеции в то время происходила эрозия королевской власти, все большее значение приобретал риксдаг, то есть парламент. Но в нашей литературе об этом сказано настолько кратко и невнятно…
Наконец, основные противники в ХХ веке – Германия, Япония и США. Про внутреннее состояние Германии во время Первой и Второй мировых войн у нас что-то написано, но без особых подробностей и часто неправильно и неточно. Япония как наш противник, с которым войны и противостояние шли более 40 лет, осталась практически неизвестной, в особенности ее внутреннее состояние и военная экономика во время Второй мировой. США – главный противник и победитель в Холодной войне, тоже изучен весьма плохо. А ведь сам по себе процесс молниеносного по историческим меркам превращения США из периферии Старого Света в крупнейшую и сильнейшую на планете военную державу очень интересен и поучителен.
Как возникают пробелы
Почему так получилось? Причин тому несколько.
Во-первых, у нас всегда больше ценился пропагандистский напор, нежели точные и глубокие знания о предмете. Человек, который орет лозунги, считался и теперь считается более надежным, чем умник, интересующийся деталями и тем, как живет и чем дышит противник. Потому историческая литература, за весьма немногими исключениями, представляет собой всего лишь литературно разбавленные пропагандистские лозунги.
Во-вторых, изучать врага трудно, хотя бы потому, что нужно хорошо знать его язык и иметь доступ к соответствующим материалам. В случае с Японией, выучить язык очень тяжело, а до появления Интернета подавляющее большинство исследователей и мечтать не смело о том, чтобы познакомиться с японскими публикациями и архивными документами. Не говоря уже о том, что архив Квантунской армии, дислоцированной в Маньчжурии, в сентябре 1945 года был захвачен советскими войсками, вывезен и находится сейчас неизвестно где… А чтобы изучать со всех сторон былые войны с турками недостаточно выучить турецкий язык, надо ещё знать и староосманское наречие, записывавшееся арабской вязью – но сегодня даже граждане Турции не в состоянии прочесть турецкие документы эпохи Суворова без многолетней специальной подготовки…
Александр Васильевич как бы намекает нам — надо, надо изучать историю врагов…
В-третьих, если изучение чисто военного планирования противника все же выполнялось, поскольку это было необходимо для объяснения хода боевых действий, то вот изучение государственного, административного, экономического и идеологического положения противника – этому внимания уделялось и уделяется мало. Причина состояла в том, что погружение в эти детали, чтобы их понять и описать, требовало, в сущности, прожить мысленно войну вместе с противником. И смотреть на себя глазами противника. Многих это отталкивало и отталкивает.
Пропаганда выше науки, недоступность языка и материалов, а также отвращение к противнику – вот так в нашей истории образовывались огромные и зияющие пробелы, связанные с нашими врагами в многочисленных войнах.
Почему это надо?
Изучение противников, уже разбитых и поверженных соперников, изучение их во всех приличествующих деталях дает очень многое для науки государственного стратегического управления. А если просто – то для разрешения вопросов мира и войны, с кем воевать и как, с кем дружить и как.
Первое. Мы не умеем определять возникновение к нам враждебности, причем враждебности именно истинной, которая ведёт к войне. Это хорошо видно на примере Украины. Примере, который случился на наших глазах. Еще 30 лет назад Украина была дружественной к России страной; если бы в 1991 году кто-нибудь сказал, что русские и украинцы будут сражаться, к примеру, за Мариуполь, его бы посчитали спятившим. Тем не менее, Украина стала страной враждебной. Уверен, этот процесс можно было бы разглядеть и распознать на ранних стадиях, соответственно, принять превентивные меры.
Но для этого нужно знать, каковы эти ранние стадии возникновения и развития враждебности, а для этого нужна теория, выработанная на основе изучения многочисленных предшествующих примеров. Поскольку мы пренебрегали детальным изучением поверженных противников, то у нас этой теории нет. И Люттвак тут не поможет.
Нам, конечно, нужно тщательно изучать и Украину, и особенно её процесс трансформации во враждебное России государство. Но у нас, как и раньше, полное к этому пренебрежение и набор простеньких, состряпанных на скорую руку пропагандистских штампов. Сколько еще нужно войн, чтобы необходимость тщательного изучения противника дошла до всех и каждого?
Второе. Россия, конечно, побеждала в большинстве войн, которые вела. Однако победы эти доставались не только из-за сильных сторон России, но и из-за слабости и уязвимости наших противников. Как война – дело двухстороннее, так и поражение – тоже. Неправильно изображать поражения наших врагов исключительно лишь как следствие наших ударов. Противник сам был в чем-то слаб, где-то недоработал – и это стало причиной того, почему он не смог отразить наши удары и, в конце концов, пал.
Например, немецкие нацисты были, пожалуй, сильнейшим и опаснейшим противником. Отличная организация, дисциплина, старательность, научный подход – это были сильные стороны немцев. При этом у них была принципиальная слабость, коренившаяся в их собственной идеологии. Они по сути ничего не могли предложить другим народам, да и не хотели. Поэтому, куда бы немецкие нацисты ни пришли, они везде встречали врагов, готовых с ними сражаться, или вредить, если не было возможности сражаться. В оккупированной немцами Европе почти повсеместно было сопротивление в больших или меньших масштабах. Причем, сопротивление, поначалу слабое, со временем нарастало и превращалось в целые военные кампании, как в Белоруссии или Югославии. Наконец, Гитлер объединил против себя почти весь мир; капиталисты и коммунисты решили на время отложить разногласия, чтобы свалить Гитлера. Конечно, воевать сразу со всеми – означает неизбежное поражение.
Для сравнения, Красная Армия, со своими лозунгами: «Мир – народам! Земля – крестьянам!», напротив, повсеместно находила сторонников и союзников, готовых сражаться в одном строю. На сторону Красной Армии переходили вчерашние враги, вроде румын или болгар. Кстати, румынские войска показали себя в сражениях с немцами очень хорошо и особенно отличились в сражении за Будапешт. Советское командование на них не жаловалось.
Слабости и уязвимости бывают всякие: политические, идеологические, общественные, экономические, инфраструктурные и так далее.
Таким образом, у всякого противника, воюющего или только злоумышляющего, всенепременно есть слабости и уязвимые места. Если есть теория, позволяющая эти слабости, в том числе неочевидные для самого противника, выявлять, то эффективность государственного стратегического управления резко возрастает. Появляется возможность добиваться крупных побед без больших жертв и разрушений. Но чтобы такую теорию создать, надо проанализировать все прошлые войны и противников в них, подготовить для теории надежный эмпирический фундамент.
Третье. Есть у нашего исторического опыта еще одна сторона, которой тоже совершенно не уделялось внимания. Россия – страна большая, и почти вся она состоит из бывших противников, когда-то и как-то русскими завоёванных. Иногда по несколько раз. Ну вот как чеченцы, например. Теперь же чеченцы превосходно хороши, они – украшение кампании на Украине и нередко одним своим появлением обращают необандеровцев в бегство.
В России есть исторически сложившийся способ превращать недавних противников в друзей, союзников и товарищей по оружию. Давно пора его изучить во всех деталях и превратить в теорию. Все войны кончаются миром, и умение сделать побежденного и поверженного противника другом имеет очень большое значение, в частности, для предотвращения новых войн.
Битва новгородцев с суздальцами. Фрагмент иконы XV века
Так что изучение противников – это очень важное дело, оказывается. Всё перечисленное является лишь самым общим изложением вопроса, без погружения в частности, которые сами по себе интересны и важны. Потому в нашей исторической науке нужно учредить новое направление, связанное с изучением истории и состояния противников, как прошлых, так и настоящих или будущих. Может быть, даже институт научный учредить, к примеру, Институт истории врагов.
