Wolter von Plettenberg (1450-1535)
В апреле 1914 года в одном из кафе австрийского Зальцбурга молодой человек нервно листает свежий номер «Deutsche Herold». На второй полосе его внимание привлекает небольшая статья о некоем Вальтере фон Плеттенберге. Автор описывает Плеттенберга как «великого немца» и «борца с русской угрозой». Молодой человек внимательно читает и тяжело вздыхает: уже несколько месяцев он скрывается от австрийской полиции, делает всё, чтобы не служить в «трусливой армии крыс». «Ведь если и идти в армию, – думает он, – то только в великую немецкую, армию порядка и доблести. Даже Плеттенберг этот еще четыре сотни лет назад «утверждал прусский дух» и стравливал поляков и русских».
Через четыре месяца начнется Мировая война, молодой человек станет ефрейтором. А через несколько десятков лет – канцлером и фюрером. Потом, когда русские будут стоять у дверей его логова, он пустит себе пулю в висок.
Рождение магистра
Вальтер фон Плеттенберг, так восхитивший будущего фюрера Третьего рейха, пять столетий назад стал архитектором антирусского мирового порядка на северо-западных границах Московской Руси.
Будущий магистр Левонского ландмейстерства Тевтонского ордена родился в семье провинциального дворянина. Ему повезло – он был вестфальцем. Ещё в конце XIV века рейнцы и вестфальцы боролись за контроль над Ливонией. Победили последние. По кривым улочкам ливонских городов тогда ходили пьяные орденские монахи и пели «Wir haben enander wohl geheit». Песня заканчивалась словами: «В нашем успехе не благодарите никого из баварцев, швабов и франков».
Однако вернёмся к вестфальцу фон Плеттенбергу, родившемуся в трёх сотнях миль к западу от Берлина, но прославившемуся далеко на востоке от столицы будущего Рейха… Вступив в Ливонский орден на заре юности, более пятнадцати лет Плеттенберг хладнокровно карабкается по административной лестнице, начав с самых низов, с должности бакмейстера (ответственного за выпечку хлеба).
Он быстро понял, что тихое перебирание монашеских четок и должность орденского завхоза – это удел слабых. Плеттенберг хочет быть сильным. Вскоре происходит его первая победа: во главе орденских отрядов он аннексирует Ригу. Время идет – амбиции растут, и вскоре Плеттенберг предлагает своему патрону, магистру Тевтонского ордена фон де Борху, проект отторжения Пскова от набирающей силу Московской Руси.
Ливонская конфедерация — наследие крестовых походов, объединение католических епископств и Ливонского ордена, прибалтийского филиала-«ландмейстерства» Тевтонского ордена
Магистр понимает: завхоз Плеттенберг – талантливый ученик, он мыслит стратегически, не то, что эти вечно осторожные Габсбурги и прочие Папы Римские. К Плеттенбергу начинают прислушиваться внимательно, когда на Западе становится понятно, что еще немного и русский князь Иван III возьмет под контроль Балтийский торговый хаб…
Балтийский торговый хаб
История Балтийского торгового хаба, важнейшего торгового узла Евразии, начинается еще в VIII веке. Именно в это время на Ладоге появляется славянская конфедерация. Отсюда, начинающийся у берегов Балтийского моря торговый путь по речным протокам идёт к главным торговым трассам Восточной Европы – к Днепру и Волге.
Множество купцов из северной Европы, Азии, Византийских владений и даже из Индии и Китая бьют по рукам и заключают сделки. Новгородская Первая летопись и отчеты археологических экспедиций подтверждают, что восточные славяне активно воюют с норманнами за контроль над Ладогой: «И встали словене и кривичи и меря и чудь на варяги и изгнали за море…» «На варяги» русские встали по-взрослому. К IX веку викинги теряют военный контроль над Ладогой и начинают просто торговать.
Спустя пару столетий Ладожский хаб блокируют волжские булгары, затем перерезают монголы. Однако уже с XIII века северная торговля смещается западнее, к Балтийскому побережью. В это время немцы начинают активно колонизировать эти земли. И вот уже Папа Римский Иннокентий III в 1207 году разрешает молодому Ордену Меченосцев оставлять себе треть завоеванных земель. Дранг, как говориться, нах Остен!
Игра в кальмара
К XIV веку на Балтике тесно переплелись интересы воюющих друг с другом Швеции и Дании. В борьбу за «суверенитет над Балтикой» (dominium maris baltic) включаются немецкие ордена и Ганзейские купцы. Далее «по течению» барыши от балтийской торговли не прочь подсчитать Северная Франция, Голландия, Англия и даже Священная Римская империя германской нации.
Игра стоит свеч. Тот, кто будет контролировать Балтику, будет сказочно богат. Через этот регион на запад идут самые главные стратегические товары: соль, сельдь и рожь – «хлеб бедняков».
На северо-западе от очень размытых границ Новгородской республики, вовсю промышляет военно-торговый блок Дании, Норвегии и Швеции – «Кальмарская уния». Цель унии – вернуться в Прибалтику и уничтожить торговое влияние Ганзейского союза.
«Кальмарская уния» и ниже её соперник – Ганза, союз немецких торговых городов
В борьбе друг с другом Дания и Габсбурги практически подчиняют себе торговлю хлебом в регионе. В ход идет всё: от миллионов мешков с зерном до судьбы целых народов. Когда эстонские ржаные пашни становятся менее привлекательными, датский король Вальдемар IV просто продает Эстонию магистру Тевтонского ордена Генриху Дуземеру за 19 тысяч марок. И только в 1524 году всё тот же Вальтер фон Плеттенберг за 24 тысячи гульденов выкупит право «судить и миловать на территории Эстонии». Геополитика уже тогда – сфера купли-продажи суверенов и суверенитетов.
Фритрейд по-балтийски
До Великого князя Ивана III раздробленную Русь не интересовало масштабное влияние на Балтике. Достаточно было почти трехсотлетней истории торговых отношений с хозяевами хаба, Ливонией и ее «финансистом» Ганзой. Общая русско-ливонская граница в XIV веке составляла ни много ни мало почти 500 километров (из них почти 480 вдоль Псковского княжества).
В Новгороде с незапамятных времен существовал Ганзейский торговый двор, где-то между улицами Ильинкой и Славной. На пике торговли русские построили в Риге «Русскую деревню». Из-за разницы стандартов ганзейцы неплохо зарабатывали на русских. Например, купец, взявший в Таллине 15 мешков соли, мог по той же цене в Новгороде или Пскове продать лишь 12, остальные три уже чистая прибыли – мечта! Нибуров мир, заключенный в 1392 году между Ганзой и подчинившимся Новгородом, был триумфом «торгового этапа» русско-ганзейских отношений: «чистый путь», отсутствие пошлин, фритрейд да и только!
Русские несут свои товары германским купцам на ганзейском дворе в Новгороде. Это изображение (резьба по дереву), сделанное немецкими мастерами в XV веке, сохранилось до наших дней в одном из былых участников могущественной Ганзы – городе Штральзунде на севере современной Германии
К концу XV века Ливония почти на 40% контролировала Балтийский торговый хаб. Император Священной Римской империи германской нации, чьей провинцией официально являлась Ливония, уже считал себя хозяином Балтики, как вдруг Великий князь Московской Руси дважды переворачивает геополитическую игру.
Санкции и параллельный импорт пять веков назад
В самом начале ноября 1470 года в Новгороде при странных обстоятельствах умирает архиепископ Иона. Тот самый, что прекрасно ладил с московским Великим князем и просил его «тихими очами взирать на Новгород». По городу ползут слухи: никак Борецкие отравили. Марфа Борецкая и двое ее сыновей – настоящие лидеры антимосковской оппозиции. Они пишут письма Литовскому королю, для них лучше быть колонией Литвы, чем идти «под руку» московского царя.
Некто Кирилл Иванов сын Макарьин, посланный Борецкими в Вильно, падает в ноги королю Казимиру IV и просит установить протекторат над Новгородом.
Но у Казимира иной план. Он посылает своего секретного агента Кирея Кривого к хану Ахмату с предложением совместно разнести Москву в щепки. Но азиатская дипломатия затягивает чужаков, как муху в смолу – Кривого маринуют в Орде год, так и не дав ответа.
Уже через несколько лет Иван III въезжает в Новгород на белом коне. В Волхов летят неуемные сторонники продажи суверенитета. Марфа Борецкая, эта «окаянная Далила», «злохитрева жена», арестована и вскоре умирает в сырых холодных монастырских стенах.
После присоединения Новгорода к Москве русские из торговых партнеров и периодических жертв крестоносной экспансии впервые в истории становятся для коллективного Запада геополитическими противниками.
Второй удар по тонкой балтийской шахматной доске западной дипломатии Иван III наносит почти сразу же. В 1492 году напротив Ливонской Нарвы – практически окна в окна, через реку шириною много менее сотни метров – он приказывает возвести крепость Ивангород. Летописец вспоминает: «Иван Васильевич всеа Русии собра воеводы своя и повеле поставити на рубежи близ моря Варяжского на устие Наровы реки во свое имя град Иваньгородъ; и оттоле престаше немцы ходити на Русь».
Нарва и Ивангород, окна в окна…
Строительство идет немыслимо быстро: через два месяца на новые каменные стены русские затащили первые пушки, нацеленные на Запад, в сторону Нарвы.
Еще через четыре года Иван III распоряжается окончательно ликвидировать торгового монополиста и посредника – в Новгороде закрывается Ганзейский двор. Поводом стала казнь двух русских подданных в Ревеле (будущем Таллине) В ответ на казнь Москва не только закрывает Ганзейский двор, но и арестовывает 49 немецких купцов, у которых реквизировано товаров почти на 100 тысяч марок.
Закрытие Ганзейского двора Иваном III в Новгороде, миниатюра из русского «Лицевого летописного свода» XVI века
В Ганзейском союзе началась паника, и тут в дело вступает Плеттенберг. Он отправляет одно за другим семь посольств в Москву. Затем он просит Ганзу полностью прекратить любую торговлю с русскими! На ландтаге в Валке (ныне эстонской Валге) летом 1498 года с подачи Плеттенберга принимается решение запретить продажу русским оружия, пороха, селитры, меди, свинца, серы, любую металлическую посуду и проволоку.
Однако достаточно быстро через тогда шведский Выборг налаживается «параллельный импорт» в обход Ливонских санкций. Посредниками и контрабандистами выступают карельские крестьяне.
Магистр Ливонского ордена, император Священной Римской империи и даже Папа Римский в панике: еще пару лет и русские впервые в своей истории экономически нейтрализуют посредничество немецких портов и возьмут под контроль весь Балтийский торговый хаб, связывающий Западную Европу с Центральной Азией. Монархам, курфюрстам, магистрам, наместникам в Германии, Швеции, Дании, Ливонии, Франции, Ватикане необходимо срочно объединить свои силы и отказаться от взаимных противоречий! Именно об этом в своих посланиях нервно кричит Вальтер фон Плеттенберг – человек, впервые прокричавший на всю Европу: «Русские идут!»
Иван ломает европейскую игру
Остановить русских поможет только втягивание их в Большую геополитическую игру. Во-первых, можно попробовать затянуть Московию в состав антитурецкого союза, связать её войной с османами, находившимися тогда на пике могущества. Еще можно снова попытаться соблазнить Ивана III королевской короной от имени «Римского» императора из династии Габсбургов, превратив русских в провинцию империи. Ну, и наконец, добиться унии с Москвой, ликвидировав примат Православной Церкви.
Незадолго до русского наступления на Балтику в Москву прибывает Николай Поппель, посол императора Священной Римской империи германской нации. От имени императора Фридриха он привозит два заманчивых предложения. Первое – Московский князь, так и быть, может принять корону императоров, признав старшинство Фридриха. Ну, и второе – почему бы Ивану Третьему не выдать свою дочь за кого-нибудь из дома Габсбургов, например, за маркграфа Баденского Альбрехта?
Иван отказывается, глаголя: «Мы Божиею милостью государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога».
У Московской Руси масса соседей, послушных и не очень. Играя на противоречиях между ними, можно выиграть больше, чем от европейских союзов. Негласный мир с турецким сулатном и расположение его вассала Крымского хана – прекрасный козырь в борьбе с Польшей, тогда общим противником и турок, и русских.
По поводу династического брака Иван ответил: «Ежели спросят, намерен ли великий князь выдать свою дочь за маркграфа Баденского, то ответствовать, что сей союз не пристоен для знаменитости и силы Государя Российского, брата древних царей греческих, которые, переселясь в Византию, уступили Рим папам. Но буде император пожелает сватать нашу княжну за сына своего, короля Максимилиана, то ему не отказывать и дать надежду».
Великий (во всех смыслах) князь Иван III Васильевич… Портрет из «Царского титулярника» XVII века
Вскоре в Москву прибывают венгерский посол Сантай и австрийский посол Михаил Снупс. Московский царь и великий князь приказывает Сантая напоить до чертиков и выведать его тайные мотивы. А к Снупсу приставить Сеньку Зезвидова, местного придворного «послуха», чтобы тот всё про него разнюхал, что да как замышляет против государя русского.
Наметившийся было союз и династический брак «на равных» с империей Габсбургов к 1491 году окончательно расстраивается. Выясняется, что за спиной московского правителя римский король Максимилиан заключил Персбургский мир с поллско-литовскими Ягеллонами и отдал им протекторат над Венгрией. Москве становится очевидным: все эти «игры в договор» с Западом в лице одного из Габсбургов – ловушка. Смысл ловушки прост – спровоцировать Московскую Русь на войну с Литвой и Польшей в полной изоляции.
Напомним – Литва и Польша, объединённые одной королевской династией, тогда владеют не только всей Белоруссией и Украиной, но даже Смоленском и часть современной Тверской области. Население польско-литовской державы тогда, минимум, в два раза превышает число подданных московского Великого князя.
Идея унии так же была обманом «коллективного Запада». Сама идея активно продвигалась Литовским княжеством. Первой жертвой политики Папы Римского станет киевский митрополит Иосиф, которому папа откажет в признании, если тот не перейдет в католичество. Вскоре при дворе молодого польского короля Александра происходит «утечка» документов. Агенты Москвы почти дословно передают текст послания папы: «Если русское православное духовенство примет все важнейшие католические догматы, то ему будет разрешено сохранить жен и совершать Евхаристию на квасном хлебе».
Чашу терпения Ивана III переполняют сведения о том, что его родную дочь (по совместительству жену короля Александра) в Литве буквально гнобят за ее православную веру. Папа римский, узнав, что Елена Иоанновна упрямствует в делах смены веры, грозит принудить ее к переходу в католичество «мерами церковного принуждения», а если надо, то и «разлучить ее с мужем».
Польско-литовский король Александр и Елена, дочка Ивана III. Гравюра из книги «De Jegellonum familia liber», изданной в начале XVI века в Кракова на латинском языке
Запад снова обманывает. Иван III понимает – любые договоры и обещания заключаются в Европе только в ее собственных интересах и в любой момент будут нарушены.
Аптекарь сатаны
Плеттенберг берет бумагу и ровным почерком крепкого хозяйственника пишет своему покровителю, Великому магистру Тевтонского ордена Иоаганну фон Тиффену про русскую угрозу Ливонским городам и всей Балтике. В конце просит аудиенции у самого Римского Папы.
Вскоре в Рим спешит агент с их совместным письмом Папе Римскому. Копии этого послания на всякий случай доставлены в Швецию и в Священную Римскую империю германской нации. Плеттенберг понимает – на гребне «русской угрозы» у него есть прекрасный шанс стать не просто орденским ливонским управителем, но и политиком европейского уровня. Нужно только уговорить Папу Римского начать крестовый поход против опасных и несговорчивых русских.
Сам папа Александр VI, он же Родриго из династии Борджиа, он же «главный развратник Рима», он же «аптекарь сатаны», был человеком опасным для всех, кто его окружал. Немногие его противники, оставшийся в живых, боялись широкого обнародования фактов «святейшей» жизни. По Риму ползут странные слухи:
– А вы слышали, что Папа Римский соблазнил свою дочь Лукрецию и живет с ней?
– Знаете ли вы, что во время помолвки Лукреции Александр устроил настоящую оргию?
– Ну, а как же договор с турками? Говорят, папа его тайно подписал?
– У Борджиа своя коллекция ядов. К своим противникам он посылает наемных убийц!
Родриго Борджиа, он же римский папа Александр VI
После письменного общения с Иоаганном фон Плеттенбергом 22 июня (какое знакомое число») 1496 года «аптекарь сатаны» подписывает буллу, в которой разрешает проповедь крестового похода против русских только на территории Балтийских сюзеренов. Всем участникам, естественно, обещано отпущение грехов.
Бог Марс против Московии
Плеттенберг активно создает антирусскую военную коалицию. На этом пути он находит себе нового союзника из своих – графа Вильгельма Изенбурга, регента Тевтонского ордена. Изенбург говорит, что добиваться мира с русскими невозможно, лучше подчинить их и заставить принять католическую веру. Для этого нужно временно помирить Данию и Швецию и натравить их на север Руси, причем готовящаяся война против русских должна идти двумя фронтами – Ливония захватывает Псков, а Дания Новгород. Но Дания включает задний ход – для неё важнее подчинение Швеции с Норвегией. Просуществовав несколько месяцев на бумаге в виде тайной переписки, антирусская коалиция распадается.
Вскоре до Плеттенберга доходит интересная информация. С 1499 года из-за гонений в Литве на православие юго-западные князья – Бельский, Новгород-Северский, Черниговский, Любечский – один за другим подчиняются Москве. За каких-то пять лет от Литвы естественным путем, провозглашая московское подданство, отходит до четверти земель. Как говорится, «самоопределение вплоть до отделения».
Литовский (а по совместительству и польский) король Александр в ярости – если этот «парад суверенитетов» продолжится, то от Литвы вскоре ничего не останется. Плеттенберг также считает ситуацию опасной – в случае перехода Литвы под контроль Московии, орден остается в военной изоляции.
Плеттенберг и Александр заключают антимосковский военный союз. «Если с помощью благоволящего к нам бога Марса кто-либо из участников нашего союза в земле московитов захватит или удержит какие-либо места и города, то он может пользоваться ими и удерживать за собою», – значится в тесте договора двух католических лидеров со ссылкой на модного языческого бога (на Западе ведь уже вовсю «Ренессанс» с его модой на античность).
Магистр фон Плеттенберг и Мадонна на ливонской картине XVII века…
Расчет Плеттенберга идеален и точен – потеряв под совместным натиском ордена, поляков и литовцев Новгород и Псков, русские навсегда откажутся от своего дерзкого плана контроля над Балтийским хабом.
Специальная военная операция князя Ивана
Летним утром 1501 года в Псков прибывает гонец. Тараща глаза, он говорит: «Немцы жгут, грабят и секут головы. Оставшихся в живых русских уводят в свои земли!»
Иван III, хотя уже год ведет тяжелую войну с литовцами и поляками, реагирует кратким приказом «На Запад!»
Против Ливонско-орденской военной машины выступают три военных группировки: Западная (Z) на Торопец и Белую, Южная (U) на Северскую область и Центральная (O) на Дрогобуж и Смоленск. Военачальниками группировок Великий князь утверждает своих лучших воевод – Даниилу Пенко, Даниилу Щеню, Юрия Захарьина, Тимофея Тростенского и Александра Оболенского.
На севере магистр Плеттенберг добивается «пирровой победы» на реке Серице близ Изборска. Силы сторон были равны, но у ливонцев имелось превосходство в артиллерии, позволившее отбить русские атаки. Полностью уничтожив пограничный городок Остров, вырезав всех его жителей, армия Плеттенбера вынуждена уйти обратно в орденские земли.
Битва русских и ливонцев на реке Серице. Миниатюра из «Лицевого летописного свода» XVI века
Этим сразу же воспользовались войска Ивана III. Оставив поля неприятельских трупов в Дерптских землях, воеводы двигают армию к Ивангороду. Победным и разгромным маршем русские войска проходят через Рижское и Ревельское епископство, разоряя окрестности Мариенбурга, Адзеля, Трикатена, Везенберга и Нарвы.
Летом 1502 года с юга в Москву приходят отличные новости: союзник России, крымский хан Менгли Гирей уничтожил Большую Орду, последнего наследника батыевых времён.
Ситуативный союзник Москвы, крымский хан Менгли I Гирей. На этой турецкой миниатюре XVI века он изображён по центру со своим сыном и наследником Мехмедом (слева) и османским султаном Баязидом II (справа на троне)
Иван Третий от радости теребит на правый руке памятный перстень с частицей рога каргеденя – подарок Менгли. Это необычный дар! Если опустить перстень в отравленное вино, то из бокала раздастся змеиное шипение. Великий князь понимает: теперь, когда былая Золотая Орда окончательно повержена, можно все силы бросить на завоевание западных русских земель, прежде всего Смоленска. На захват города Иван отправляет своего сына Димитрия.
Осенью того же 1502 года неугомонный магистр Плеттенберг пытается нанести контрудар, прорывается к Пскову. Но в битве около озера Смолино некий рыцарь по имени Лукас Хаммерштедт неожиданно отрубает руку орденскому знаменосцу, перебегает в русский стан и рассказывает как лучше контратаковать ливонские полки. В итоге орденское войско, руководимое лично Плеттенбергом, позорно бежит.
Пока Москва ведет общее наступление на Запад (союзные отряды татар совершают набеги вплоть до Львова), разбитый магистр Плеттенберг пытается хоть как-то собрать распавшуюся антирусскую коалицию. Но Пруссия мямлит что-то нерешительное – она не заинтересована в усилении Польши и Литвы. Даже германский император и папа римский, понимая, что Россия еще пригодится против усиливающихся турок, отказывают магистру Плеттенбергу в помощи.
Плеттенберг еще маниакально желает наступать, в то время как из германских городов и Рима приходит «сигнал»: дабы русские окончательно не разгромили всю Ливонию, необходимо срочно искать с ними перемирия. В Москву приезжают ливонский, литовский и римский послы. Перемирие заключено на 6 лет с подтверждением, что под московскую руку отходит почти треть земель Литовского княжества – от Торопцы, что ныне в Тверской области, до Чернигова.
Специальная военная операция Ивана III показала Западу, что Москова намерена военным путем бороться не только за Балтийский торговый хаб, но и за всё наследие древней Новгородско-Киевской Руси.
Пять столетий назад Вальтер Плеттенберг оказался самым опасным антирусским политиком. Однако, стремясь объединить европейские монархии против Москвы, он не учёл одного – «коллективный Запад» (немецкая «Священная римская империя», Ганза, католическая церковь и пр. для той эпохи были ничем не хуже ЕС) оказался большой банкой с пауками…
Не только описанные выше события, но даже родовой герб магистра Плеттенберга напоминает нечто современное…
