200 лет назад родился исследователь дальневосточных морей Римский-Корсаков – сподвижник Путятина и Невельского
Контр-адмирал Воин Римский-Корсаков (портрет кисти Карла Гуна, вторая половина XIX века) и вид на острова Римского-Корсакова в Заливе Петра Великого у берегов Приморского края…
Римские-Корсаковы – древний русский род, восходящий к польско-литовским дворянам Корсакам (гардемарин Алёша Корсак, сыгранный Харатьяном в известном фильме Дружининой, – явно из них). Общий предок Корсаков, Корсаковых и Римских-Корсаковых – чех, подданный «священной Римской империи» Сигизмунд Корсак, с XV века живший в Литве. Части его потомков разрешили зваться «Римскими-Корсаковыми».
Жизнь коротка, искусство вечно; именно поэтому сегодня по-настоящему широко известен лишь один представитель рода – Николай Римский-Корсаков (1844-1908), композитор, участник «Могучей кучки». Но сейчас речь о его старшем брате – адмирале Воине Андреевиче Римском-Корсакове, родившемся 26 июля 1822 года. Имя ему дали в честь прадеда – тоже Воина и тоже адмирала.
Восьми лет от роду «Воиньку» определили в морскую роту Александровского кадетского корпуса в Царском Селе. Затем – Морской кадетский корпус в Петербурге, которым руководил прославленный мореход Иван Крузенштерн, возглавлявший в 1803-1806 гг. первую русскую кругосветку. Нравы в корпусе были крутыми: драки, зуботычины от унтер-офицеров, муштра. Обхождение начальства, впоследствии скажет Воин Андреевич, «было совсем не родительское… оно было жестоко». С окончанием корпуса – мичманский чин, затем лейтенантский, служба на различных кораблях. Молодой офицер много читал, печатал статьи в «Морском сборнике». В 1851 году стал командиром тендера «Лебедь», проводил гидрографические работы у финских берегов.
Поход «Паллады»: особая миссия «Востока»
В 1852 году русский фрегат «Паллада» отправился в Японию – завязывать торговые и дипломатические связи с тогда ещё закрытой от внешнего мира средневековой страной. Руководил экспедицией адмирал Евфимий Путятин, секретарём при нём состоял писатель Иван Гончаров. «Палладу» должна была сопровождать купленная в Англии парусно-винтовая шхуна «Восток», на Тихом океане эскадру ждало пополнение в виде корвета «Оливуца» и транспорта «Князь Меншиков». Римского-Корсакова назначили командиром шхуны «Восток». Он принял её в Портсмуте, после чего оба корабля пошли к Японии – вокруг Африки, через Индийский океан.
Фрегат «Паллада», гравюра середины XIX века
Русские офицеры зачастую были истинными интеллигентами и не ограничивались прямыми служебными обязанностями. Римский-Корсаков жил в одной каюте с капитан-лейтенантом Константином Посьетом, работу которого «Вооружение военных судов» Академия наук удостоила Демидовской премии. В походе Посьет выучит голландский язык, на котором тогда приходилось вести переговоры с японцами. Впоследствии он станет адмиралом, министром путей сообщения.
Ещё несколько фамилий из кают-компании «Паллады»: лейтенант Иван Белавенец — гидрограф, математик, астроном, автор труда по девиации компасов, создатель первой в России и второй в мире компасной обсерватории; лейтенант Пётр Тихменев, автор «Исторического обозрения образования Российско-Американской компании» и других исторических работ; Иван Фуругельм, будущий правитель Русской Америки, командир портов Восточного океана и градоначальник Таганрога… Список можно продолжать.
Когда стало ясно, что переговоры с японцами надолго затягиваются (они завершатся лишь в 1855 году заключением Симодского договора – первого дипломатического соглашения между Россией и Японией), адмирал Путятин дал Римскому-Корсакову особое поручение. В августе 1853 года шхуна «Восток» вышла из Нагасаки на север – к Татарскому проливу. Лишь четырьмя годами раньше Геннадий Невельской установил, что устье Амура судоходно, а Сахалин – остров. Римский-Корсаков продолжил исследования Невельского: промерял глубины, описывал берега, искал на Сахалине удобные гавани. В густых туманах шхуна часто садилась на мель – Римский-Корсаков даже пытался вести счёт, дошёл до 30 и бросил.
Он изучал быт коренных сахалинцев – айнов и нивхов, оценивал колонизационные перспективы Сахалина: «Почва, видимо, хороша и будет благодарна тому, кто её обрабатывает». Моряки «Востока» открыли месторождения каменного угля, очень пригодившиеся впоследствии.
Корвет «Оливуца» и шхуна «Восток» на рейде Нагасаки, 1853 год. Рисунок японского художника XIX века
Шхуна «Восток» на сохранившиеся для нас фотографиях XIX века…
Установив, что Татарский пролив судоходен на всём его протяжении, Римский-Корсаков вошёл в лиман Амура. Даже после открытий Невельского было неясно, могут ли ходить по Амуру океанские суда. Как пишет Лев Дёмин, биограф Римского-Корсакова, именно наш герой сумел дать на этот вопрос утвердительный ответ. «Восток» стал первым большим кораблём, достигшим Николаевского поста (нынешний Николаевск-на-Амуре) и прошедшим гораздо выше по течению.
«Река громадная, глубокая, широкая и во всех отношениях благодарнейшая… Много от неё будет пользы для России в будущем», – записал об Амуре Римский-Корсаков. Польза не заставила себя ждать: началась Крымская война, достигшая Тихого океана. В августе 1854 года Петропавловск-Камчатский отразил нападение англо-французской эскадры, но гарнизон всё же решили перенести на Амур. Здесь же удалось спрятать малочисленный русский флот от новой атаки англичан.
Работы Римского-Корсакова имели не только географическое, но и огромное политическое значение. Открытия русских моряков стали аргументом для пересмотра Нерчинского договора России с Китаем 1689 года. Выяснилось, что Амур судоходен, китайцев на нём нет – значит, территорию и акваторию можно легко занять, пока этого не сделали англичане и французы, в 1850-х годах исследовавшие Приморье и наносившие на карты сохранившиеся доныне топонимы. Явочным порядком Россия начала занимать земли и воды, в чём сыграли свою роль исследования «Востока».
На островах Римского- Корсакова (западная часть залива Петра Великого, Приморский край). Фото Василия Авченко
В 1858 и 1860 годах Россия, выступив посредником между англо-французской коалицией и Китаем, в обмен на помощь последнему заключила с ним Айгунский и Пекинский договоры. По ним Приамурье и Приморье официально вошли в состав России.
…Римский-Корсаков исследовал Камчатку, Курилы, жил в Петровском зимовье – базе Амурской экспедиции Невельского. Здесь он, как признавался в письме родителям, влюбился в жену Невельского: «В том-то и беда, что любовь моя пала на замужнюю женщину, да к тому же жену моего доброго приятеля, который радушно меня принимал, вовлёк меня, сам того не подозревая, в частые свидания со своей барыней, а затем я, что ли, виноват, что К. И. Невельская так хороша собой, так грациозна, так любезна?!»
В 1856 году Римский-Корсаков, уже капитан второго ранга, кавалер ордена св. Анны и командир корвета «Оливуца», наконец тронулся обратно в Кронштадт, передав командование «Востоком» капитан-лейтенанту Александру Шлиппенбаху – потомку шведского генерала, взятого в плен под Полтавой и поступившего на русскую военную службу. Год спустя корвет на Родине встречали с почётом, на борт взошёл глава Морского ведомства, сын царя великий князь Константин Николаевич.
Маринист, публицист, востоковед
В 1980 году частично публиковавшиеся ранее письма, очерки, дневники Воина Римского-Корсакова, относящиеся к походу 1852-1857 гг., Хабаровское книжное издательство собрало в книгу «Балтика – Амур (Повествование в письмах о плаваниях, приключениях и размышлениях командира шхуны «Восток»)». Доктор филологических наук Сергей Крившенко, назвавший книгу «одним из самобытнейших явлений морской документалистики» и «значительным памятником русской литературы», писал: «Есть свидетельство, что быстрый и строгий слог В. Римского-Корсакова высоко оценил А. П. Чехов, – записки писателя-моряка значились в его сахалинском списке под первым номером». Действительно, Воин Андреевич – не только моряк и естествоиспытатель, но и незаурядный литератор, что для его эпохи редкостью не было (вспомним, что автор всем известного «Толкового словаря» Владимир Даль тоже был морским офицером).
Записки Римского-Корсакова – одно из первых произведений о Японии и Китае на русском языке. Он описал китайскую джонку («Хороша, чисто сработана, легка на ходу»), японское саке («Цветом и вкусом несколько похожее на сотерн, только с некоторой неприятной горечью»), морепродукты («Отведал похлёбку из трепангов, или морских улиток, которые… высоко ценятся японцами, китайцами в силу якобы возбуждающих свойств. Никаких таких свойств я не заметил, но нашёл её довольно вкусною»)…
Автор пишет о «большой игре», переделе Азиатско-Тихоокеанского региона ведущими державами. Английских колонизаторов критикует, китайцам – сочувствует: «Надо видеть, как с ними обращаются эти западные либералы, которые так кричат о свободе и правах человечества». Или: «Шанхайские англичане считают китайцев за собак, которых можно бить и даже убивать безотчётно. Граждане свободного государства в этом отношении хуже наших помещиков». Размышляет о роли России: «Почётно было бы… состязаться с Англией. Что даст Бог, — а отчаиваться не надо: в нашем характере есть данные, не уступающие англосаксонским в силе и, может статься, лучшие по своей натуре, чем их ненасытная жажда приобретения».
Здесь же – портреты адмиралов Путятина, Невельского и Завойко, генерал-губернатора Муравьёва, причём не сказать что парадные: эти и другие выдающиеся фигуры показаны живыми, неоднозначными, сложными людьми.
Книга Римского-Корсакова прекрасно дополняет знаменитый травелог Ивана Гончарова «Фрегат «Паллада» – у них много и параллелей, и, так сказать, меридианов, что создаёт любопытный стереоэффект. Гончаров не раз упоминал моряка со свойственным ему мягким юмором: «Воин Андреевич Корсаков, который способен есть всё не морщась, что попадёт под руку, – китовину, сивуча, что хотите, пробует всё с редким самоотвержением и не нахвалится». Тот же в письмах родным сначала называл Гончарова «приятным собеседником», а потом – «ленивейшим из эпикурейцев, расплывшимся от сытных обедов и послеобеденной высыпки, человеком, приятным в беседе, но в сообществе часто тягостным по своему слабонервному, бабьему темпераменту, который мучит его разными страхами, заставляющими его охать и наводить на всех тоску».
Во главе Морского корпуса: последние годы
Отец Воина, Андрей Римский-Корсаков, ещё в пору службы новгородским вице-губернатором не скрывал симпатий к осуждённым декабристам. Демократизмом отличался и его сын: благоволил к нижним чинам, считался офицером прогрессивным, в 1860 году напечатал статью «О морском воспитании». В следующем году его назначили руководить Морским кадетским корпусом, и Римский-Корсаков, помня собственную юность, взялся за реформирование военно-морского образования.
По его инициативе в учебную программу включили занятия по постройке шлюпок, инструментальные съёмки, экскурсии не только в Адмиралтейство и на верфи, но и в музей Горного института, Пулковскую обсерваторию и Академию художеств. Курс удлинили на год, больше внимания уделив морской практике. Решив заменить «неотступный прежний надзор» «взаимным доверием», Римский-Корсаков упразднил институт унтер-офицеров и возложил ответственность за порядок на дежурных кадетов.
Не без участия Воина Андреевича правила приёма в корпус демократизировали – теперь здесь могли учиться дети не только военных, но и гражданских чиновников, а также потомственных почётных граждан (было и такое сословие в Российской империи, промежуточное между дворянами и городскими мещанами). В 1866 году на смотре Александр II объявил Римскому-Корсакову монаршее благоволение.
В 1871 году 49-летний контр-адмирал поехал на лечение за границу и умер в Италии от сердечного приступа. За телом по распоряжению великого князя Константина поехал брат Николай – тогда морской офицер и в скором будущем великий композитор.
Имя Воина Римского-Корсакова носит архипелаг в заливе Петра Великого, неподалёку от Владивостока. Сложнее история с сахалинским портом Корсаковым. Основанный при царе Корсаковский пост получил имя в честь генерал-губернатора Восточной Сибири Михаила Корсакова (очень-очень дальнего родича героя нашего рассказа). Когда в 1905 году пол-Сахалина отошло Японии, пост стал городом Отомари. В 1945 году южный Сахалин вернулся в СССР, Отомари переименовали в Корсаков, причём официально утверждалось, что в честь Воина Римского-Корсакова – вероятно, Михаила Корсакова как царского чиновника кто-то счёл фигурой малоприемлемой. Однако приставки «Римский» не появилось, ударение осталось на втором слоге, так что можно сказать, что город носит имена обоих сразу.
Воинство Римских-Корсаковых
Младшему брату Воин годился в отцы. Он видел «Нику» офицером – и никем больше, тем более что для тех времён военно-морские династии были традицией. Николай тоже окончил Морской кадетский корпус, стал офицером, участвовал в трёхлетнем кругосветном походе на клипере «Алмаз», но уже тогда всерьёз занимался музыкой, что тревожило брата. Воин писал Николаю: «На море твой характер… сформируется определённее и прочнее, нежели под влиянием музыкальных стремлений, которые ежели и исчезнут, то их нечего жалеть». Или: «Твои музыкальные стремления суть не что иное, как страсть. Если бы ты вместо музыки увлёкся ботаникою или нумизматикою… я бы пел тебе точно такую же песню». Композитор позже вспоминал в «Летописи моей музыкальной жизни» о влиянии старшего брата: «Те начатки… которые были у меня в то время, казались ему (Воину. – прим. В. А.) недостаточными для того, чтобы рискнуть на первых же порах бросить карьеру моряка… Он был тысячу раз прав, смотря на меня как на дилетанта: я и был таковым».
Море, несомненно, наложило на музыку, ставшую для Николая Андреевича не просто страстью, но страстью главной, свой отпечаток – взять хоть оперу «Садко» о первом русском водолазе, хоть титул «музыкального Айвазовского», как прозвали младшего Римского-Корсакова за мастерство изображения морской стихии оркестровыми красками.
Брат Воина, Николай Римский-Корсаков в парадном флотском мундире, фото XIX века
Наш герой мог по-настоящему гордиться не только младшим братом, но и сыном: Пётр Воинович Римский-Корсаков окончил Николаевскую морскую академию, командовал разными кораблями – от учебного судна «Воин» до линкора «Император Павел I», участвовал в крейсерских операциях против Японии. В 1913-1917 годах в чине контр-адмирала служил командиром Владивостокского порта, изучал флору и фауну малоисследованной приморской акватории. В советское время преподавал – читал курс «Служба безопасности кораблевождения», умер в 1927 году. Его сын – Воин, внук Воина – продолжил династию, стал видным специалистом по морской артиллерии, работал в Центральном конструкторском бюро спецсудостроения. В 1937 году расстрелян по обвинению в участии в тайной белогвардейской организации, даром что с 1918 года служил в РККФ, Рабоче-крестьянском Красном флоте, и был награждён золотыми часами от Реввоенсовета.
Тут лучше остановиться, потому что почти о любом из рода Римских-Корсаковых хоть роман пиши. Семёна Корсакова (1787-1853) называют отцом кибернетики – он конструировал механические прото-компьютеры («машины для усиления разума»), применял перфокарты. Были в роду генералы, адмиралы, губернаторы, кавалерственные дамы, фавориты Екатерины II… Священнослужители – как митрополит Псковский и Изборский Иосиф, в миру Иван Римский-Корсаков. Поэты – как Александр Римский-Корсаков, друживший с Михаилом Глинкой (тот писал романсы на его слова). Деятели Белого движения – как генерал Владимир Римский-Корсаков. Учёные — как доктор биологических наук, кавалер двух орденов Ленина Михаил Римский-Корсаков, сын композитора. Филологи – как внук героя нашего рассказа Олег Римский-Корсаков, умерший в ленинградскую блокаду. В 2002 году не стало доктора физико-математических наук Андрея Римского-Корсакова, одного из создателей электромузыкального инструмента «эмиритон» (1935), в 2018-м – его сына, тоже доктора физико-математических наук, экс-директора Радиевого института Александра Римского-Корсакова – правнука композитора…
Словом, на щите и со щитом. А щит на гербе Римских-Корсаковых славный – с волнами и якорями. Могучая кучка? Скорее – огромное могучее воинство.
Герб рода Римских-Корсаковых
